Это началось в лихих 90-х, и около 22 лет я употребляла и отбывала срок за распространение наркотиков. Я была просто в тупике. На грани пропасти…

Я была зависима от наркотиков.

Я росла весёлой маленькой девочкой. Была готова помогать, добрая сердцем. Росла в полноценной семье. Когда мне было шесть лет, папа умер. И в нашу жизнь пришёл отчим. Скоро родилась ещё одна сестра. Сами понимаете, всё внимание ушло ей.

Я не думаю, что мама хотела перечеркнуть половину моей жизни. Однако она как-то обронила фразу: «Да я вообще тебя не хотела, хотела сделать аборт». С тех пор эта заноза в моём детском сердечке засела. С тех пор я считала себя неудавшимся абортом. Считала, что старшая сестра — это желанный первый ребёнок. Его всегда ждут. А младший — это последненький, любимец. А я -— между той и этой. Родилась и родилась. Но не должна была. Это было моей болью. Я многие годы это скрывала. Возможно, в этом корень моего желания куда-то уйти.

В жизни я переживала физическое и моральное насилие со стороны отчима. На тот момент мы жили в Юрге, я была студенткой училища. Я готова была уйти хоть куда-нибудь, лишь бы не находится в этом доме, где мама не верила, что отчим относится ко мне плохо.

Ещё одной причиной моего употребления, наверное, стала компания и желание слиться с ней, чтобы не быть белой вороной. Запретный плод сладок. Хотелось попробовать всё. Началось с сигарет, потом алкоголь, травка… Потом уже я перешла на мак и опий.

В 1994 году там, где я жила, были перебои с покупкой наркотиков. В Томске было проще, доступ был легче. Периодически приезжала сюда закупаться и обратно. Дома я уже не жила. Болталась. А какая разница где болтаться? Переехала в Томск.

Тогда я уже потеряла всё, что можно было. Хотя, кроме двух детей, у меня ничего и не было. Когда меня лишили родительских прав в отношении старшего ребёнка, я родила второго. Осознание того, что я могу его потерять, что меня лишат родительских прав во второй раз, тормознуло меня от дальнейшего употребления и заставило в 2013 году в первый раз обратиться в Благотворительный фонд «Рука помощи».

Восемь месяцев я пробыла на реабилитации в Центре матери и ребёнка (одно из направлений деятельности БФ «Рука помощи» — прим. автора). А потом, не справившись с какими-то вещами, взяла и уехала. Со своими проблемами я уехала, не захотела их решать. Желание «я сама, всё, спасибо, больше мне не надо». Возможно, была какая-то обида, что-то мне не так сказали. Я понимаю, что это гордыня. Мне задали какие-то вопросы, мне это не понравилось. Я собрала ребёнка и уехала.

В ноябре 2014 года я приехала на реабилитацию второй раз. По сей день нахожусь в ремиссии, веду нормальный образ жизни.

Но на тот момент официальный муж был без вести пропавшим. Я была лишена прав на старшего ребёнка. А младшего сына я отдала на постоянную опеку Ольге, которая просто согласилась мне помочь. Это не моя подруга, не моя хорошая знакомая. Это знакомая Юли, у которой в последнее время я жила. Ольга предложила взять моего ребёнка к себе на время, если я не хочу ехать с ним на реабилитацию. Это показалось мне выходом. Я не хотела, чтобы он видел ломки. Я была в таком состоянии… Меня увозили на реабилитацию ползающую. От наркотиков у меня гнили ноги. Я не могла ходить, я ползала по квартире. Иголки в мою сторону: «Да ты езжай на свою реабилитацию», «Ты уже ничего не можешь». Я была уже вся в них.

Я говорила себе: «Сегодня — последний раз, и завтра я поеду». Я понимала, что «завтра» не наступает. Когда ты просыпаешься завтра, это уже сегодня. «Завтра» в принципе не догонишь. Я поняла, что это всё. Женщина, у которой я жила, уже выпихивала меня. И однажды я написала sms-ку Ульяне Белоконь, руководителю Центра матери и ребёнка: «Ульян, возьмите меня хоть куда, хоть на Чукотку, я больше не могу так». Это уже такой тупик, когда от тебя отказались даже те, кто позавчера был рад с тобой употреблять…

Я научилась жить по-другому. Сегодня я другая, я не та, которой была. Раньше я делала вещи, которые противоречат Библии и обществу. Перед тем, как прийти в центр, я хотела жить по-новому, но не знала как. Здесь я научилась даже разговаривать по-другому. Конечно, жизнь, которую я прожила, дала свои плоды. Но там я испытала принятие. Меня приняли со всеми моими физическими и моральными изъянами. На тот момент я жила с мыслью, что я паразит общества. Так на одном из приговоров судья сказала: «Вы являетесь паразитом общества». Это отложилось в моём сердце. Тогда я подумала, это надо же, с кем меня сравнивают…

А здесь меня принимают, от меня не отворачиваются. Всё равно в центре разговариваешь с кем-то, делишься пережитым. И никто не говорит: «Ах, какая ты… Посмотри, что ты натворила. А ты как с ЭТИМ, вообще, живёшь? Я бы на твоём месте наложила на себя руки». Как говорится, горбатого могила исправит. Тебя приняли, тебя полюбили такой, какая ты есть. Тебе протянули эту руку помощи, а взамен требовали только желание поменяться. Я получила свободу. От наркотиков, от чужого мнения…

Однажды мне было некуда идти. Я позвонила знакомому инвалиду и пришла к нему. Тогда я была под наркотиками и отходила алкоголем.

Помню, проснулась от грохота железных дверей (первый этаж, бум-бум). Комнату заливало яркое солнце, люди торопились на работу. Было где-то шесть, может, семь утра. Я почему-то захотела мороженого.

Человек, пустивший меня к себе, едва мог с палочкой дойти до крыльца у подъезда. Там он просил прохожих купить еду или ещё что-нибудь. Разбудив его, я стала почти требовать, чтобы он купил мне мороженое. Но он физически не мог этого сделать. Под натиском уговоров он выехал на крыльцо и попросил прохожего купить мороженое. Прохожий оказался священнослужителем. Это я уже потом поняла. Старший пастор церкви Прославления города Томска Олег ТИХОНОВ рассказывал мне про душу, Спасителя, церковь и принятие, держа в руках мороженое. Это была первая наша встреча. Затем было ещё две. Он молился за меня. Он тогда поверил в то, что я спасусь.

Да, моя жизнь изменилась благодаря Богу, с которым я познакомилась на реабилитации, основателем которой был тот самый пастор. Только спустя 14 лет, я поняла, что наша встреча была неслучайной. Я решила, что когда-нибудь напишу книгу «Мороженое со вкусом вечности».

Я была в низшем обществе, в обществе уголовников. Бывало такое, что меня выпроваживали из магазина. Потому что знали, зачем я пришла. Я заходила в какие-то кабинеты, и мне говорили: «Дверь закройте!». Пренебрежительно относились ко мне, потому что я была из тех слоёв. Сейчас я захожу в те же кабинеты и слышу: «Вероника Владимировна, здравствуйте!»

После реабилитации я осталась помогать таким же людям в Центре матери и ребёнка. Наверное, чтобы вдохновлять своим примером. Я тоже была там, но сейчас смотрите, ведь у меня получилось. Чем вы хуже меня? Да вы, может, даже лучше меня будете, — говорю им. Может, у вас получится вдохновлять людей, показывать, что есть выход, протягивать руку помощи, когда люди уже в безысходности, готовы отдать своих детей (как я когда-то). А дальше делать то, что им нравится. Я говорю им, что есть другая жизнь. Есть предел, за которым совсем другая жизнь. От возвращения в нормальную жизнь вас отделяет только одно решение — измениться. И я приняла это решение. Спасибо Фонду.

Урон, который нанесли мне наркотики, большой. Всё, что они сделали, нельзя было назвать жизнью. Это было существование. Или бег на выживание. Это был бег. Ты не знаешь, добежишь или нет, а может, где-то упадёшь.

Наркотики разрушили мою семью, лишили ребёнка. Они ожесточили моё сердце настолько, что материнский инстинкт был утерян. Надломленное здоровье, не буду перечислять диагнозы… Даже внешне наркотики испортили меня. Я не родилась такой, отсутствие глаза — это не врождённая патология. Это приобретённое. Когда я употребляла опий-сырец, для его приготовления нужен был концентрированный уксус. Я случайно брызнула им на роговицу. Но желание получить дозу пересилило желание спасти глаз. Я откладывала это на завтра, завтра. Потом глаз открылся, а роговицы нет. Но тогда это меня не напугало. Оправдывала себя тем, что наркотики помогают унять боль. Страшную боль я терпела тогда. Жизнь просто была разрушена.

Сейчас младшего ребёнка сама воспитываю, со старшим строю отношения. Я думаю, если ты являешься родителем, то тебе нужно изначально воспитывать своего ребёнка правильно. Есть стихотворение Маяковского:

Крошка сын к отцу пришел,
И спросила кроха:
 — Что такое хорошо
И что такое плохо?

Надо эту истину вкладывать в детей. Раньше люди «несли» с заводов и говорили, что несут в свою семью. И это многим казалось нормальным. Я, когда шла воровать в магазин, крала и говорила, что это для сына. Ну нормально, нет? На первый взгляд, тебе нужно прокормить ребёнка. А по сути, ты украл! Здесь ключевая фраза не «принёс РЕБЁНКУ». А «принёс то, что УКРАЛ».

Моя мечта — всеобъемлющая. Хочется, чтобы сын был успешным, чтобы шёл по правильному пути. Как говорится, вера без дела мертва. Глядя на картинки разных стран, я поняла, что хочу путешествовать. Есть столько хороших, красивых мест во всём мире. Я уже сделала загранпаспорт. Потому что верю: моя мечта осуществится. Я даже ни разу не была в Москве, как бы странно сейчас это не звучало. В бытовой сфере я бы, конечно, хотела квартиру. Всё-таки, когда есть свой уголок, это хорошо.

А радость жизни в том, что ты просто живёшь. Помогаешь другим, несёшь позитив, не являешься паразитом общества. Когда ты не изгой, а принятый.

Беседа длилась около трёх часов. В комнате, где «Штурман» проводил интервью, повисла тишина. Мы не ожидали, что будет столько откровений, боли и печали от того, что это происходит так рядом с нами. Поразились мужеству Вероники, которая смогла это преодолеть, фонду «Рука помощи», который делает почти невозможное ради спасения таких людей.

Спасибо Веронике за непростое решение поделиться этими страшными воспоминаниями только ради того, чтобы подростки не повторяли её ошибок. Чтобы ели обычное мороженое и радовались жизни. С Днём десерта!